(Храповицкий) Антоний, митр.

Незавершенная статья

(Храповицкий) Антоний, митр. (17.03/29.03.1863, Ватагино, Новгородская губерния — 10.08.1936, Сремские Карловцы, Королевство Югославия) — еретик.

Общая характеристика мировоззрения

Свт. Серафим (Соболев). В своей статье «Догмат искупления» Митрополит Антоний ниспровергает основной догмат православной веры – об искуплении. Святая Церковь, на основании Божественного Откровения и святоотеческих творений, учит, что Господь совершил наше искупление Своею крестною смертью, или честною кровью, пролитою Им на кресте. Митрополит же Антоний утверждает, что наше искупление совершилось не на кресте, а в Гефсимании, не крестными страданиями и кровью Христа, а Его душевными муками в саду Гефсиманском. Уже одно это расхождение показывает, каким великим заблуждением является учение М. Антония об искуплении!

Правда, владыка Митрополит заявляет, что он не отрицает значения крестных страданий Господа. Но все это значение им сводится к тому, что голгофские муки Спасителя лишь помогают, как он говорит, уразуметь силу Его душевных страданий в Гефсиманском саду. Таким образом, по учению М. Антония, крестные страдания Христа имеют чисто внешнее значение. Они не входят в самое существо и внутрь дела нашего искупления. С точки зрения этого существа искупительного дела, они не имеют никакого значения, ибо наше искупление совершилось не на Голгофе, а в Гефсимании. Поэтому данное расхождение М. Антония с учением Православной Церкви, а вместе с тем и вся тяжесть заблуждения в его учении об искуплении остается во всей своей силе, несмотря на вышеуказанное его заявление.

Сщисп. Виктор (Островидов). В Русской Церкви недавно создалось новое богословское направление... Главными созидателями школы этого направления являются архиепископы Антоний (Храповицкий) и Сергий (Страгородский), ученые труды которых, будто бы, можно считать возрождением подлинного святоотеческого учения.

«Нужно, — говорят богословы нового направления, — чтобы все теоретические положения Христианской религии, все ее догматы, которые теперь кажутся лишь безразличными метафизическими тонкостями, получили бы для верующего глубокий полножизненный практический смысл. И пока мы не покажем теснейшей связи между всеми догматическими истинами православной веры и добродетельной жизнью, нам не удержать и не возвратить в церковь рассеивающиеся чада ее»...

Помимо этой кажущейся отвлеченности и безжизненности православного учения возмущает дух новых богословов еще и привнесение в само дело спасения человека некоторого механического, сверхъестественного элемента, как чего-то мертвого по отношению к жизни человека, помимовольного. Сверхъестественное начало, будто бы, уничтожает значение за личным произволением самого спасающегося человека, и, подменяя его жизненный нравственный подвиг каким-то магическим действием над человеком, тем неизбежно разрушает и само спасение, которое тождественно нравственному совершенству. Этот-то магический элемент, особенно заметный в учении о святых таинствах Церкви, и составляет, по мнению новых богословов, в собственном смысле заблуждение Запада, только случайно привнесенное в вероучение Церкви. Между тем, по их новым богословским соображениям, ничто помимовольное, сверхъестественное не может иметь места в деле спасения человека, а в самом Христианском вероучении все действительно истинное должно клониться лишь к одной цели: укреплению нравственной самодеятельности человека. Отсюда естественно для новых богословов вытекает ненужность, непригодность некоторых святых таинств Православной Церкви, как не соответствующих вышенамеченной цели, например: брака, елеосвящения и других. Отсюда, говоря скромно, странность для их сознания и той основной проповеди Христианства, что только крестная смерть Христа, сама в себе, несет человеку очищение грехов его и что святое крещение в смерть Христову действительно дает крещаемому мгновенное истинное возрождение, делая его сонаследником Христу. Оказывается, по мнению новых богословов, ни страдания, ни сама смерть Богочеловека не имеют никакого самоценного независимого значения для спасения человека, а есть лишь простое свидетельство любви Бога к человеку. Спаситель мира превращается в «свидетеля», а необходимую причину страданий «свидетеля», по новому богословию, можно полагать в том, что для самого человека нелегко привыкнуть делать добро, и для него необходимо нужно всегда иметь пред глазами своими готовый идеал страданий за добро, чтобы черпать из него себе силу. [...]

Не имея в себе достаточно силы принять тайну Христова пришествия в мир, как точно определенное историческое дело Божьего спасения человека, как известный момент, цена которого в нем самом, как таковом, — новые богословы усиливаются осмыслить Христианство другим путем, а именно путем приспособления отдельных догматов Христианского вероучения к духовной жизни человека. Вместо того, чтобы твердо и смело судить всю настоящую жизнь истиной учения о совершенном Божием спасении мира, они осмысливают эту истину ее возможной пригодностью, полезностью для жизни человека. Они имеют надежду как-либо связать Никейский символ и Нагорную проповедь, то есть истину догматического учения Христианства, с добродетельной жизнью человека, и забывают, что нравственное содержание жизни есть для всякого верующего лишь неизбежное, естественное следствие определенного Божия дела спасения человека. (Новые богословы)

Лжеучения

Ересь об объединении людей между собой по естеству подобно объединению Ипостасей Троицы

Митр. Антоний (Храповицкий): "Едино естество Трех Лиц Пресвятой Троицы, и мы не говорим, что у нас три бога, но единый Бог; у Него единая воля, единая мысль, единое блаженство. Отсюда видно, что естество, или природа, не есть отвлечение нашим умом общих признаков от различных предметов или лиц, а некая реальная сущность, реальная воля, реальная сила, действующая в отдельных Лицах. – Хорошо, ответит возражатель, но это так лишь в высочайшем Естестве Божием: о триединстве мы знаем только в Нем, а в отношении к ограниченным существам, начиная с людей и продолжая животными, растениями и камнями, разве неправильно общепринятое воззрение на естество, как на отвлеченное понятие, содержащее в себе общие каждой особи свойства ее жизни? Разве вы решитесь утверждать, что у всех людей одна воля и что Иван, Петр и Павел, хотя и три лица, но один человек?

Представьте себе, на последний вопрос св. Григорий Нисский отвечает именно утвердительно. Мы не раз ссылались в печати на его послание «к Авлавию о том, что не три бога». В этом послании св. Григорий отвечает Авлавию, что такое выражение как: «три человека», неправильно, потому что человек один, а существуют различные человеческие личности. – Но что же между ними общего, если они друг друга терпеть не могут? – спросит читатель.

Здесь ответ в самом вопросе. Бог не для ненависти и не для себялюбия создал человека, и сознание своей резкой отдельности от других, присущее каждому из нас, есть сознание ненормальное, порожденное грехом. От него люди освобождаются по мере того, как освобождаются от себялюбия, и тогда в их самосознании бледнеет самолюбивое и самоотстойчивое я и заменяется исполненным любви и сострадания иным существом – мы.

Ср.:

Прп. Иоанн Дамаскин. Петр и Павел – одной и той же природы и имеют одно общее естество. Ибо каждый из них – живое существо, разумное, смертное; и каждый есть плоть, одушевленная душою как разумною, так и одаренною рассудительностью. Итак, эта общая природа может быть созерцаема разумом. Ибо ипостаси не находятся друг в друге, но каждая – особо и порознь, то есть поставлена отдельно сама по себе, имея весьма многое, отличающее ее от другой. Ибо они и отделяются местом, и различаются по времени, и отличаются по уму и по силе, и по наружности, то есть форме, и по состоянию, и темпераменту, и достоинству, и образу жизни, и по всем характеристическим особенностям; более же всего отличаются тем, что существуют не друг в друге, но – отдельно. Почему и называются и двумя, и тремя человеками, и многими.

Это же можно усмотреть и во всей твари. Но в Святой и пресущественной, и высшей всего, и непостижимой Троице – противоположное. Ибо там общность и единство созерцается [самым] делом, по причине совечности [Лиц] и тождества Их существа, и деятельности, и воли, и по причине согласия познавательной способности, и – тождества власти, и силы, и благости. Я не сказал: подобия, но: тождества, также – единства происхождения движения. Ибо – одна сущность, одна благость, одна сила, одно желание, одна деятельность, одна власть, одна и та же самая, не три, подобные друг другу, но одно и то же самое движение Трех Лиц. Ибо каждое из Них не в меньшей степени имеет единство с другим, чем Само с Собою; это – потому, что Отец, и Сын, и Святой Дух суть во всем единое, кроме нерождаемости, и рождения, и исхождения; мыслию же разделенное. Ибо мы знаем единого Бога; но замечаем мыслию различие в одних только свойствах как отечества, так и сыновства и исхождения; как относительно причины, так и того, что ею произведено, и исполнения Ипостаси, то есть образа бытия. Ибо в отношении к неописуемому Божеству мы не можем говорить ни о местном расстоянии, как в отношении к нам, потому что Ипостаси находятся Одна в Другой, не так, чтобы Они сливались, но так, что тесно соединяются, по слову Господа, сказавшего: Аз во Отце, и Отец во Мне (Ин. 14, 11); ни о различии воли, или разума, или деятельности, или силы, или чего-либо другого, что в нас производит действительное и совершенное разделение. Поэтому об Отце, и Сыне, и Святом Духе говорим не как о трех богах, но вернее как об едином Боге, Святой Троице. (ТИПВ, гл. 8)

Ересь об объединении людей с Богом по естеству

Митр. Антоний (Храповицкий): "Сам Господь... учит о новом Существе, в коем Он объединится и уже объединяется с верующими, как дерево, пребывающее единым растением во всех своих ветвях (Ин.15:1–9). Итак, единство человеческого естества, поколебленное грехом Адама и его потомков, должно чрез Христа и Его искупляющую любовь постепенно восстановляться с такою силою, что в будущей жизни единство это выразится сильнее, чем множественность человеческих личностей, и Христос, объединенный в одно Существо со всеми нами, называется уже единым Новым Человеком или единою Церковью, будучи, в частности, ее Главою".

Ср.:

Свт. Иоанн Златоуст. «Я есмь виноградная лоза, а вы ветви» (Ин. 15:1). Что Он хочет сказать этой притчей? То, что не внимающему Его словам невозможно жить и что будущие знамения совершаются силою Христовою. «Отец Мой – виноградарь». Что же? Значит, Сын нуждается в помощи? Нет; указание на Отца не означает этого. В самом деле, смотри, с какою точностью Он излагает притчу. Только о ветвях говорит, что они пользуются попечением делателя, а не о корне. О корне здесь упомянуто только для того, чтобы показать ученикам, что без Его силы они ничего не могут делать и что им должно так соединиться с Ним верою, как ветви с лозою. (Беседа 76 на Евангелие от Иоанна)

Прп. Симеон Новый Богослов. Сын Божий для того соделался Сыном Человеческим, чтобы нас человеков соделать сынами Божиими, возводя род наш по благодати в то, что Сам Он есть по естеству. (Добротолюбие, т. V, стр. 44.)

Отрицание святоотеческого учения об Искуплении

Митр. Антоний (Храповицкий): "...средневековое и позднейшее схоластическое богословие... старалось выяснить именно с точки зрения дуэли самое искупление рода человеческого Христовыми страданиями. Высочайшее существо Божие оскорблено непослушанием Адама и недоверием первых лю­дей к Божественным словам о древе познания; оскор­бление чрезмерное: оно наказано проклятием не только ви­новников, но и всего их потомства. Однако страдание последнего и мучительная смерть, постигающая сынов Адама, недостаточны для смытия ужасного оскорбления: для сего нужно пролитие крови не рабской, а Существа, равно­ценного оскорбленному Божеству, т. е. Сына Божия, Который добровольно и принял на Себя кару за людей, и тем исхо­датайствовал им прощение от разгневанного Творца, по­лучившего удовлетворение в пролитой Сыном Божиим крови и Его смерти. Господь здесь показал и Свое мило­сердие и Свою справедливость... Насколько это юридическое учение об искуплении расходится с цер­ковным отношением к последнему, видно из того, что последователям первого некуда приткнуть к делу нашего спасения того события жизни Искупителя, которое в пра­вославном церковном сознании считается наиболее спаси­тельным для рода человеческого и составляет предмет праздника праздников и общенародного духовного восторга".

Ср.:

Стихира на «Господи, воззвах» всенощного бдения Воздвижения Креста Господня. Прииди́те вси язы́цы, благослове́нному Дре́ву поклони́мся, и́мже бысть ве́чная правда: пра́отца бо Ада́ма прельсти́вый дре́вом Кресто́м прельща́ется, и па́дает, низве́ржен паде́нием стра́нным, мучи́тельством одержа́вый ца́рское зда́ние; Кро́вию Бо́жиею яд зми́ев отмыва́ется; и кля́тва разруши́ся осужде́ния пра́веднаго, непра́ведным судо́м Пра́веднику осужде́ну бы́вшу.

Константинопольский Собор 1157 г. После того как Божественные отцы изрекли столь единогласно об этом, ясно, что Владыка Христос добровольно принес Себя в жертву, принес же Самого Себя по человечеству, и Сам принял жертву как Бог вместе со Отцом и Духом. Итак, на этом основании, на котором мы и прежде были соединены, подобает и впредь мудрствовать питомцам Церкви, как поклонникам Троицы. Богочеловек Слово вначале во время владычних Страстей принес Спасительную Жертву Отцу, Самому Себе, как Богу, и Духу, от Которых человек призван от небытия к бытию, Которых он и оскорбил, преступив заповедь, с Которыми произошло и примирение страданиями Христа. Равным образом и теперь бескровные жертвы приносятся всесовершенной и усовершающей Троице, и Она их принимает.

Прп. Ефрем Сирин. Поскольку долги наши вследствие отпадения от Бога превзошли все своей многочисленностью, так что ни пророки, ни священники, ни праведники, ни цари не в состоянии были изгладить их, то Сам Сын Божий, явившись (на землю), повсюду сделался пленителем всех и ни в утробе, ни в рождестве, ни в крещении не уничтожал долгов наших, пока преданный на Крест не вкусил смерти, так что Смерть Его сравнялась с винами нашими, ибо чрез нее изглажено то, для изглаждения чего недостаточны были все творения. (собр. твор., т. 4, Толкование на Четвероевангелие, гл. 21)

Прп. Иоанн Дамаскин. Господь наш Иисус Христос, будучи безгрешным, ибо греха не сотвори (1 Петр. 2, 22) вземляй грех мира (Ин. 1, 29), ниже обретеся лесть во устех Его (Ис. 53, 9), – не подлежал смерти, ибо смерть вошла в мир чрез грех (Рим. 5, 12). Итак, Он умирает, претерпевая смерть за нас, и Самого Себя приносит в жертву за нас Отцу. Ибо мы согрешили пред Отцем, и надлежало, чтобы Он принял выкуп, предложенный за нас, и чтобы мы таким образом освободились от осуждения. (ТИПВ, книга третья, гл. XXVII)

Отрицание святоотеческого учения о первородном грехе

Митр. Антоний (Храповицкий): "Прежде всего рассмотрим слова Ап. Павла к Римлянам (Рим.5:12): «якоже единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша»... Значит, правильный перевод тех слов Ап. Павла такой: «И тако смерть во вся человеки вниде, понеже вси согрешиша» (а не один только Адам)... Адам был не столько виновником нашей греховности, сколько первым по времени грешником, а если б мы не были его сынами, то все равно согрешили бы. Итак, должно думать, что не потому мы все, даже при добром направлении воли, являемся грешниками, что мы внуки Адама, а потому Всеведущий дает нам жизнь в качестве людей (а не ангелов, напр.), что Он провидел волю каждого из нас, как подобную воле Адама и Евы, т. е. по существу не злую, но непослушную и горделивую и, следовательно, требующую исправительной школы, которою и является наша земная жизнь в теле, постоянно смиряющая наше упрямство".

Ср.

124 (110) правило Карфагенского собора. Угодно было: всякому, кто отрицает нужду в крещении малых и недавно родившихся из чрева матери младенцев или говорит, что хотя они и крещаются во оставление грехов, но от греха прародителя Адама не заимствовали ничего, что должно очистить баней возрождения (а из этого следует, что образ крещения во оставление грехов в таком случае считается не истинным, а мнимым), да будет анафема. Ведь слова апостола: Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим.5:12) следует понимать не иначе, как их всегда понимала Кафолическая Церковь, распространившаяся повсюду и наполнившая все. Согласно этому правилу веры, и младенцев, которые сами не могут еще совершить никакого греха, крестят истинно во оставление грехов, чтобы возрождением очистить в них то, что они восприняли по происхождению.