Климент Александрийский. О написании Стромат: различия между версиями

я хорошо знаю, что многое, оставаясь (διαπέσοντα) в течение долгого времени не записанным, исчезло для нас (παρερρύηκεν ἠμᾶς). Поэтому, для того, чтобы помочь (ἐπικουφίζων) моей слабой памяти, чтобы систематическим изложением по главам приготовить спасительное напоминание для памяти, я по необходимости воспользовался настоящим очерком. Кое-что мы не могли даже припомнить (ибо велика была сила у этих блаженных мужей); другое, оставаясь в течение [долгого] времени незаписанным (ἀνυποσημείωτα), теперь улетучилось; третье потухло, погаснув в самой мысли, ибо такой род служения не легок для неопытных. Оживляя это в памятных записях, одно я намеренно опускаю, выбирая разумно, боясь писать о том, о чем и говорить остерегался... Но есть предметы, на которые у меня в сочинении будет намекаться (ἃ καὶ αἰνίξεταί μοι γραφή), и к одним [из них] оно будет приближаться, о других же будет только говорить (ἐρεῖ), – попытается же оно и скрытничая сказать, и прикрываясь обнаружить, и умалчивая показать.<ref>Перевод: А. И. Сагарда. Пресвитеры Климента Александрийского // Христианское чтение, 1917. № 1-2. С. 92, прим. 1.</ref> (Строматы, 1.14.2. Stahlin, II.10)